В столице Казахстана проводили в последний путь известного казахстанского ученого, археолога Виктора Зайберта. Он ушел после болезни, но до конца своих дней был верен своему главному делу. Когда-то в далеких 80-х он вместе с единомышленниками обнаружил следы древней культуры Ботай (названа в честь одного из местных родов). Он же смог доказать, что именно ботайцы были первыми людьми, которым удалось одомашнить лошадь. И этот момент, когда люди-пешеходы вдруг стали всадниками, по сути, изменил весь мир. Это все равно что с медлительного поезда пересесть на реактивный самолет.Только недавно в одном из интервью Виктор Федорович рассказывал о том, как появилось подобие юрты, он в деталях очень увлеченно описывал конструкцию древнего жилища, сравнивая его с перевернутой корзиной. И вот теперь коллеги и близкие прощаются с ним в круглом зале столичного Дома дружбы, который и внешним видом, и внутренним убранством тоже напоминает юрту.Он отправился в свою вечную экспедицию», — скажет кто-то на траурном митинге. А друзья-археологи позже добавят: если бы не прервалась его жизнь, то вместе с ними он обязательно поехал бы на очередные раскопки этой весной. 
Ему должно было исполниться 75 лет. Но разве имеют значение цифры, когда речь идет о любимом деле. Как правило, интересующийся человек даже в преклонном возрасте сохраняет в себе умение по-детски радоваться открытиям.
Он часами мог рассказывать о том, каким образом древние люди, жившие на территории Казахстана более пяти тысяч лет назад, смогли одомашнить лошадь. Показывал фотографии первых ветеринарных инструментов, изготовленных из трубчатых костей птиц. С помощью этих орудий наши предки производили коням операцию, которая позволяла укротить нрав диких степных жеребцов, сделав их пригодными для верховой езды.
Представьте, что почувствовал первый человек, который однажды сел на коня и помчался со скоростью 30 километров в час», — говорил Виктор Зайберт. Он умел рассказывать об истории нескучно. Умел нужными словами пробудить фантазию у собеседника.
Возможно, слова «впервые одомашнили лошадь» у кого-то не вызовут особых ассоциаций. Но тут нужно пояснить, что это значит.
Вот жили древние люди, миллионы лет ходили и охотились пешком, а потом оседлали лошадь — и все вокруг изменилось: с тех пор они стали по-другому воспринимать расстояние, иначе представлять себе, что значит тяжело или легко, лошади помогали возделывать землю, помогали вести торговлю, помогали отстаивать свои интересы перед неприятелями. 
Если бы человек не оседлал лошадь, то цивилизация могла бы пойти совсем по другому пути. Именно лошадь создала историю.С подачи Зайберта и его коллег было установлено, что древние казахстанские люди пили кобылье молоко, древние люди чувствовали природу и жили в гармонии с ней. При этом они не всегда были кочевниками. У ботайцев существовало стационарное жилье, которое напоминало ту же юрту. Это были своего рода землянки, стены которых укреплялись с помощью глины и костей животных.
Мы работали с ним на Ботае с самого первого дня, вернее даже сказать, с первой ночи, так как мы впервые приехали туда ночью в начале июля 1980 года, и с тех пор началась ботайская эпопея. 
Он был человек коллектива, всегда говорил: «Один бы я ничего не смог сделать». Вокруг него всегда были люди, в экспедициях нам приходилось с ним руководить отрядами по 100 человек. А это ведь не только раскопки, людей надо было накормить, напоить, спать уложить, и в этом отношении он был прекрасный организатор, а чего стоят посиделки и песни у костра», — рассказывает товарищ Зайберта — профессор Северо-Казахстанского университета Анатолий Плешаков.Мы всегда брали с собой в экспедицию студентов, школьников. У меня часто перед глазами всплывает какой-нибудь паренек или девочка, которые держат в руках только что найденные осколки старины, и видно, что в этот момент что-то переворачивается в их душе и они становятся настоящими патриотами родины», — говорит профессор. Сегодня многие из них пришли проститься со своим наставником.В этом году Виктор Зайберт мог бы поехать в свою юбилейную 55-ю экспедицию.Он занимался историей, жил историей и в конце концов и сам стал историей.
